Дождь в полынной пустоши (СИ) - Страница 36

Размышления над обустройством собственной жизни не мешали Колину слушать. И пусть осенняя ночь небогата на звуки, но и они способны принести пользу. Дворцовая стража проходила под окнами с интервалом в полчаса. Иногда запаздывала. Не на много. Зачем ему такое знания? С чего-то начинать надо...

ˮВот и начнем....ˮ − мотивировал Колин покончить с бездеятельным лежанием на твердых досках.

Облегченно скрипнуло ложе, провожая хозяина. Состругав толстую щепку с лавки, унгриец заклинил засов двери. Вернулся к окну. Кому окно, кому врата в большой чудесный мир непознанного.

ˮНаичудеснийший, просто.ˮ

Утверждают (врут, наверное?), ночь - время поэтов, влюбленных и котов. Но лишь последние изъявляют желания лазить на крышу и по крышам.

ˮНу и еще некоторые,ˮ − выбрался Колин по подоконнику наружу.

Падающий свет с верхних этажей, редко пятнал дорожку мелкого гравия, дотягивался до лап елей, обволакивал гроздья рябин. Тем не менее, достаточно темно, заметить с улицы его предосудительные действия.

ˮРомантика,ˮ − опробовал Колин опору.

Стена в богатой лепнине и архитектурных украшательствах. Барельефы, картуши, виньетки, арабески, прекрасное подспорье продвижению вниз, вверх и куда вздумается. Добраться к соседям? Пожалуйста. Заглянуть на этаж выше? Нет проблем. К печным трубам захотелось? Вперед! Покататься верхом на флюгере? Для того и ночь ни в чем себе не отказывать.

В лазанье, как и в природе, самый короткий путь отнюдь не по прямой. Колин перемешался по ломанной диагонали. Уверенные навыки и склонность к ноктолопии, позволяли успешно ориентироваться и действовать в темноте. Оценивать и выбирать надежно цепляться, подтянуться, ступать, подвисать и перехватываться. Получалось легко.

Из-под руки неожиданно вспорхнул потревоженный голубь. Колин подождал, нет ли еще птиц. Не хватало всполошить стаю и привлечь к себе внимание. Заодно послушал. Трое мужчин ужинали.

−... Вошел в силу Кинриг. Вошел. Неизвестно кто кого переломит. Он короля или король его.

− Кабы не оконфузились на Всполье, сидеть бы солерам и не рыпаться. И Кинригу твоему первому.

− Оконфузились.... Ты уж не стесняйся, не с городским советом объясняешься. Вломили любо-дорого. Шли к тоджам землицей разжиться, а положили десять тысяч не самого плохого народа. И не разжились, а еще и своего приплатили. Ответить бы да некем.

− И не на что.

− Сказывают, Кинриг с Гусмаром сулились королю предоставить весной пятнадцать баталий наемников.

− Пятнадцать!!!! Нихера у них деньжищ! Откуда берут? С аллода столько не наколотишь. С фьефа не выжмешь. С монетного двора разве что...

− Ну, я в их доходные книги не заглядывал, откуда у них деньги не ведаю, но обещались.

− Обещали, сделают. Только Моффет сильно сдал в последнее время.

− Война она кому хочешь, крови попортит....

Заинтересовал Колина и разговор на повышенных тонах, между сердитым и разобиженным. Несдержанность порой выворачивает наружу вещи примечательные. В некоторых случаях подобных признаний и пыткой не добиться.

−... А я говорю, он жульничал.

− Доказательства есть? Нет. Тогда чего ты хочешь?

− Чего? Справедливости.

− В следующий раз пригласи играть Аларда Холгера, а не садись за стол со всяким отребьем.

Колин взял имя в память. Доведется, узнает подробности.

− По-твоему Лука Олдмас отребье?

− Но ты же обвиняешь его в нечестной игре.

− Обвиняю.

− Докажешь?

− Нет.

− А свидетели?

− Маркус Ньялли и Гир Шеер.

− Боже мой! Ты наивный дурак! Они всегда играют на одну руку. К тому же виласы*. Ви-ла-сы! Как ты вообще очутился в Королевском Столике?

− Меня провел барон Ригри.

− Еще один честный!

− Обещали интересную игру и достойных партнеров.

− Ты сполна получил и то и другое, и в придачу, сумасшедший проигрыш, о котором уже известно всей столице. Чем рассчитаешься?

− Валборы всегда отдавали свои долги!

− Но мною уважаемый Керс аф Валбор никогда не задолжал такой суммы! Тысячу штиверов! Ты-ся-чу! - опять сбился на слоги и восклицания сердитый.

− Что мне делать? − простонал неудачник.

− Раньше надо было думать.

− Горст!?

− Что-что. Обратись к ростовщикам. Ну, не знаю.... К Ренфрю.

− Койту Ренфрю?

− Чего захотел! К Виону Ренфрю. Старший не станет с тобой связываться из-за таких мелочей.

Следующую занимательную беседу, Колин слушал, сидя на балконе, общипывая лепестки увядших роз, выставленных на холод. Приближенная гранды, он признал в ней камер-юнгфер, с удовольствием плескалась в большом ушате. Сквозняк выносил на улицу амбре душистого мыла. Смесь розмарина и жасмина. Отвратный запах. Колин сам порой удивлялся нелюбви цветочных композиций. Предполагал из-за их намеренной обманчивости. Ждешь прекрасных бутонов, а подсовывают невзрачную кашицу в плошке.

Кроме Лисэль аф Кирх в комнате находились по крайней мере еще двое. Колин пересчитал их ломкие бегучие тени на занавесях. Возможно был еще кто-то, ему не видимый и не слышимый, но унгриец в этом справедливо сомневался. Женщины собираются не молчать за компанию, а тесно и содержательно общаться. Если и оставался кто-то вне его виденья, любопытствовать не стал. Лишнее.

− В последнее время у нее совершенно испортился характер, − у незнакомки милый мягкий голос, какой бывает у тех, кто со всеми в мире и не союзник никому. И вашим и нашим. Или правильней ни вашим ни нашим.

− А чему удивляться? Сати нужен тот, кто принесет корону, а не жеребчик бле* и не твердолобый барончик из Анхальта, которых ей попеременно пророчат, − растолковала камер-юнгфер товарке.