Дождь в полынной пустоши (СИ) - Страница 47

Паренек пытался украсть чисто, без свидетелей. Надо обладать мастерством или наглостью не раздумывать долго. Чувство постороннего взгляда тренируют от колыбели, если не обретено с рождением. По объективной оценке Колина, воришка обречен. Очевидно же, пари с судьбой тот проиграл. Но только ли любопытство виной, следить за близкой развязкой? Не повод ли вмешаться в события? В пользу кого? Вора? Попа? Или поступить в собственных интересах? Или что-то еще, не до конца осознанное?

Унгриец незаметно переместил альбацету в левую ладонь. В мире, где заправляют правши, левша почти изгой. Но есть и свои преимущества.

Воришка в очередной раз упустил возможность и отступил в нерешительности. Отчаяние готово выжать из бедняги слезу.

ˮНадеюсь, не попадетсяˮ, − пожелал Колин, соскочил с лошади и заорал во всю глотку.

− Вор! Держите его! Вор!

Сориентировался воришка быстро. Ловко увернулся от захвата и понесся сквозь толпу. Колин следовал за ним, обтекая встречных людей, что волна камень. Легкое касание. Легче легкого... Не осязаемо легко.... И дальше... Догонять.

− Прочь! Прочь! Вора держите! Вон того! Держите! - кричал Колин, не стараясь настигнуть беглеца. Не пришло тому время. А преждевременность событий обычно несет непредсказуемые последствия. Зачем ему?

Драбы − базарная стража, услышав шум, нехотя трусила задними рядами параллельным курсом. Единственное что они поняли из криков, ловят вора. Ни убегающего, ни догоняющего не видели. Толстяк Горак попробовал встать на бочку осмотреться, но хозяин товара согнал. И бочку испортит и в товар грязь занесет. А в бочке малосольная селедка. Отлавливать ворье драбам удовольствия никакого. Лучше в стороне, где не толкаются, и горит жаровня. Тепло и спокойно. Но, увы, приходиться исполнять свои обязанности. Бейлиф за попустительство не пожалует.

Сколько занял бег по рынку? Пяти минут нету. Воришка вырвался на простор улицы, вильнул между встречными повозками. Через квартал − Улей, где легко затеряться в путанице бесконечных и бесчисленных улочек и переулков. Однако погоня до того не очень расторопная, прибавила ходу. Когда до спасительного перекрестка оставалось буквально десяток шагов, воришку хлопнули по плечу.

− А ну, стой!

Воришка попытался изменить направление и рвануть в другую сторону. Его зацепили за локоток, развернули и впечатали в стену подворотни.

− Ох! - выдохнул беглец, и раскрыл рот захватить в отбитые легкие больше воздуха. Получалось плохо. Легкие сипели и хрипели на вдохе. На глаза навернулись слезы.

− Отдай, − попросил Колин. В его голосе ни угрозы, ни злорадства.

− Что отдать? - выдавил воришка.

− Вот это? - унгриец показал кошель горластого попика.

− Я его не трогал! - в ужасе произнес незадачливый похититель.

− Тогда, я.

− А..., − воришка вытаращил глаза, соображая что от него хотят и чем это ему грозит?

Колин вынул из-за запазухи один кошель, второй! третий!!! Все увесистые, тугобрюхие, что икристый хариус.

− Ты не умеешь бегать, − укорил унгриец воришку. − Во всяком случае с пользой для себя.

Не таясь, пересыпал содержимое во множественные кармашки своего пояса. Наследие Эйгера пригодилось. Пустые зашвырнул подальше, через крышу.

− Это тебе, − протянул он тощенький кошель.

− Мне? - не поверил воришка и удержался не взять.

ˮНе жаденˮ, − одобрил Колин осторожность, изучая неудачника. Сколько в нем тайн...

− Тебе. Без твоей помощи мне столько не заработать.

− Но я ничего не дел..л.., − воришка резко оборвал последние слова, проглотив окончание.

− Иногда это лучшее на что способен человек. Ничего не делать. Как раз про тебя. Не твое. Поймают, отрубят руку или другое удумают..., − Колин не хорошо улыбнулся. Шрам и без того придавал лицу излишнюю хищность, а здесь унгриец словно оскалился. Только зубами не клацнул.

− Что удумают? - зарделся воришка, и поправил на груди шнуровку дублета.

− Откуда я знаю? − продолжал Колин, многозначительно ухмыляясь. Знаю-знаю! - Бери! Не стесняйся, − и всунул кошель в руку. − Встретимся с тобой через два дня, на набережной. И пожалуйста, одень лучше платье.

− Какое платье? - свекольно покраснел воришка.

− Ну, милая... мальчишки так не бегают. Да и задница тяжеловата.

− Ты о чем? - не признавался вор, линяя из красного в белое.

− Хочешь доказательств?

Топот стражи доносился все громче. Отчаянное мотание головой. Нет, нет и нет!

− Мне надо...

Колин положи руку на плечо. Воришка старался не смотреть на своего пленителя.

− Можно... можно я пойду.... Я никому не скажу..., − голос от страха сел. Не плаксив, но глух и невнятен. - Я никогда больше не буду воровать...

− А чего тебе бояться?

− Мне лучше уйти. Они...

− Что они?

− Все равно скажут... Раз убегала.... И еще чужая одежда.... Мужская...

− Так мы договорились?

Девушке страшно, но она отрицательно мотает головой.

− И где же твоя благодарность?

− За что?

− Угадаешь? Нет? Кошель-то ворованный и он у тебя. И как быть?

От такой подставы глаза воришки распахнулись в ужасе.

− Отпустите.... Пожалуйста.... Саин.... Умоляю.... У меня...

− Мы договорились? − с нажимом повторил унгриец.

− Я... мне..., − всхлипнула пленница. Взгляд тонул в слезах.

Колин тяжело надавил на плечо, опуская воришку на колени. Девушка смотрела снизу вверх круглыми от ужаса глазами. Она боялась стражи, боялась пленителя, боялась зареветь... Она боялась всего на свете...

Заслонив собой пленницу, от набегавших драбов, Колин выгнулся назад и чуть запрокинул голову.