Дождь в полынной пустоши (СИ) - Страница 80

− Оно так...

ˮНо,ˮ − уже предвидел продолжение канцлер.

− ...но почему не предположить.... Хотя бы предположить, допустить обратное?

− Предположить никто не запрещает. Но что привести в качестве доказательства? Не червивое же яблоко?

− Над доказательствами я и размышлял, − признался Колин. Он уже знал, на чем подловить канцлера. − Это посложней безделицы с шахматным всадником.

− Играешь в шахматы? - ухватился Латгард за признание унгрийца. Умение проводить баталии на клетчатой доске ценилось им больше, нежели теологические дискурсы о разумности букашек. Впрочем, по отношению к человеку тоже много спорных моментов. И если вдуматься, чем червь хуже человека?

− Играю, − в растерянности заморгал Колин, будто был уличен в чем-то предосудительном.

− Хорошо сказано. А по-честному?

Основания скепсису имелись. Канцлер был не высокого мнения об Унгрии и её жителях. И попытки лезть в философию одного из их представителя общей картины не меняли. В лучшую сторону точно, в худшую пока.

− Думаю, да, − мялся Колин.

− Или в этом убеждены лишь твои должники?

− Я похож на человека, у которого водятся должники?

ˮВодятся? Действительно водятся, − согласился канцлер уместному просторечию. − ˮЧто вши!ˮ

− Как знать. Внешность порой обманчива.

− Кого можно обмануть протертыми локтями единственного пурпуэна?

Колин порадовался что не приоделся в купленные обновки. Меньше расспросов и попыток к необязательным знакомствам.

− Не желаешь оппонировать?

− Завсегда...

ˮЗавсегда!!! Ох, деревенщина, лютая!ˮ

− Если найдутся фигуры и доска..., − с вызовом расправил плечи унгриец.

ˮИ не боится ведь. Ну-ну!ˮ − предвкушал канцлер посрамления провинции. - Философия, теология, фехтование, теперь шахматы! Кладезь нераскрытых талантов.ˮ

− Найдутся. Отчего не найтись. Прошу, − Латгард подал знак унгрийцу следовать за ним, а скаром на лестнице − пропустить. − Со мной.

Недружелюбные стражи остались мрачными и холодными. Им то что?

− И многих одолел? - выпытывал канцлер подробности. Чем больше узнаешь, тем больше внесешь в записи, и тем больше материала для размышлений. Как ни покажется странным, именно Поллак давал повод для множества догадок и предположений, одновременно являясь самым закрытым из новиков.

− Разный народ.

− А мне посчастливилось сойтись с королем Моффетом. Славный противник, − поделился впечатлениями об игре канцлер, к великой досаде Колина, не успел.

− Что на этот раз натворил сей милый юноша?

Камер-юнгфер выглядела как и всегда − восхитительно. Осознавала это, принимала должным и лишь немного досадовала, почему восхищение не выражается открыто. Но скарам отпускать комплементы не позволительно. Солдафонскую прямоту переварят далеко не всякие утонченные натуры. Латгард стар и способен видеть лишь изнанку человеческое ,,Яˮ. Зачем выглядеть в его глазах большей бляд*ю, чем требуют обстоятельства. Что позабавило камер-юнгфер, взгляд унгрийца. Явно не восхищение. Так смотрят на породистую кобылу. Дай волю похлопает, потрогает, заглянет во все потаенные места. Она бы позволила. Уже одного этого достаточно предрешить судьбу четвертого молчаливого участника мимолетной встречи на лестнице. Серж аф Фосс не оправдал возложенных на него надежд. Страдал постыдным чувством всепоглощающей влюбленности и возвышенного обожания. Путанным и невнятным чувствам Лисэль предпочитала чего попроще − хороший хер.

− Саин Поллак вызвался составить компанию в шахматы, − вежлив Латгард. От всякой встречи с камер-юнгфер его тянуло залезть в ушат отмываться.

- Питаю иллюзии шахматы не единственное ваше умение, − её очередь разглядывать свое будущее развлечение. Такого ни у кого не будет!

− К вашим услугам, эсм, − заранее согласен Колин на притязания единоличницы.

− Они мне понадобятся. Скоро.

− Когда угодно, эсм, − обещает унгриец и обещанию можно верить.

Мужское крыло Серебряного дворца в плачевном состоянии и нуждается в скорейшем ремонте. Обивка вылиняла и пришла в негодность. На углах подрана, в стыки проглядывает штукатурка. Пол скрипуч, что сосновый бор в непогоду. Заметно, некоторые двери рассохлись, провисли и при открытии шаркали углом по полу, рисуя полукружье и четвертинки круга. Многие бюсты явно занимали чужие постаменты. Вокруг некоторых картин яркий не выцветший ободок на обивке. Значит, меняли и картины. Не все, но большинство.

Латгард открыл замок длинным ключом, каким в сказках отпирают заветный сундук. Пожалуй, на этаже, двери его комнат единственные запирающиеся. Ключ массивный, в бороздках с двух сторон. Замок явно не дешевая поделка. Надежен и прочен.

− И где ты освоил игру в шахматы? - не оставлял Латгард попыток выудить полезные признания. Всякая мелочь, незначительная деталь, упомянутая вскользь, выболтанная по недомыслию, помогут лучше увидеть человека, оценить потенциал. А он у унгрийца несомненно был. Здорово вывернулся. Променял неблагосклонность гранды, на признательность баронессы Аранко. Осталось дело за малым, эту самую баронессу отмыть и пользуйся как щитом!

− Отец играл, а я смотрел. Так и научился, − пояснял Колин, любопытствуя окружением.

Комната по своему примечательна. Шкафы, поставец с серебром, на стене гобелен.

− Он хорошо играет?

− В Мюнце никто не мог одолеть.

ˮМюнц это конечно большая часть мираˮ, − иронизировал Латгард. - ˮИ лучшая в Унгрии, а сама Унгрия, бриллиант в короне Эгля.ˮ

Он не торопил Колина, позволяя оглядеться. Потом не будет лупиться по сторонам и отвлекаться. Разве что на мух.